— Куда угодно, — сказала Джиад, легко и нежно касаясь губами его плеча через широкий ворот туники. — Я буду везде, где нужна тебе. Для того я и осталась, чтобы делить с тобой и радость, и печаль.

— Время скорби закончилось, — повторил Алестар и потянулся к ее лицу губами. — Шторм прошел, и вот-вот выглянет солнце.

Он осторожно вытащил шпильки, все еще удерживающие волосы на ее висках, а она помогла ему стянуть тунику. Они раздевали друг друга бережно, как в первый раз. И целовались, и касались друг друга, как истинно драгоценного сокровища, заглядывая в глаза, слушая дыхание, мягко колеблющее воду между ними, узнавая другого заново, отдавая и принимая любовь, как величайший дар.

Ни Сердце Моря, ни Золотой Жемчуг, ни клад каршамского шаха не могли сравниться с этим даром, потому что он становился во много крат огромнее, если был разделен на двоих. Таково великое свойство любви, она растет в твоем сердце, когда щедро отдаешь ее кому-то другому, а если забираешь, алчно копя и ни с кем не делясь, она утекает, как вода сквозь пальцы.

У Джиад и Алестара была впереди ночь, полная любви, а потом еще и целая жизнь, и каждую каплю ее они собирались разделить и тем самым преумножить.

Глава 20. Да здравствует король!

День, назначенный для избрания нового короля Аусдранга, был столь солнечным и радостно ясным, словно сами боги очистили небо от малейшей тени. Наверное, тоже не хотели пропустить зрелище!

Джиад вынырнула из поднявшей ее волны и уже привычно отфыркалась. Тело, которому больше не нужен был кулон морского дыхания, легко перенесло смену воды на воздух, но привычка требовала выплюнуть воду и вообще дать себе почувствовать, чем дышишь именно сейчас. Прохладный ветерок высушил капли воды на щеках, пошевелил упавшую на лицо тонкую прядку. Джиад отбросила волосы назад и оглянулась в поисках плота.

Рядом почти без брызг вынырнул Алестар, море выпустило его легко и ласково, словно зная, что иреназе покидает глубину совсем ненадолго и вскоре вернется обратно. Ревнивая стихия! Но отныне благосклонная к Джиад, словно любящая мать…

Опираясь рукой о спину Серого, Алестар тоже оглядел волны и заметил качающийся на волнах плот, с которого уже махал Каррас. Вздохнул, бросил на Джиад взгляд искоса, но ничего не сказал, и она, оценив, повернулась в упругой толще воды, прильнула к теплой груди возлюбленного. Подняла голову и улыбнулась, чувствуя, как Алестар одной рукой придерживает ее за плечи, а второй гладит мокрые лохматые волосы.

— Я вернусь вечером, обещаю, — сказала она то, что уже говорила не раз. — Ну что ты…

— Прости, — вздохнул Алестар. — Я понимаю. Но если бы я мог отправиться с тобой! Или хотя бы дать тебе надежную охрану.

— Еще надежней? — вскинула Джиад брови, чувствуя непреодолимую потребность слегка поддразнить его. — Мало того, что Каррас поклялся с меня глаз не спускать и окружить своими людьми? Мало, что лорды Аусдранга поручились за мою безопасность? И мало, что древнее божество обещало за мной присмотреть? Ну и конечно, я же сама по себе такая беззащитная!

— Джи… — Алестар вгляделся в ее лицо и снова укоризненно вздохнул: — Как ты не понимаешь? Конечно, ты лучший воин из всех, кого я знаю. И Каррасу я доверяю. А земные каи-на в узел завяжутся, лишь бы не лишиться дружбы со мной. Но даже если Трое Благих явятся и осенят тебя своей защитой, я все равно буду беспокоиться. Просто потому, что ты — там, а я — здесь. Потому что я люблю тебя…

Он улыбнулся, и Джиад почувствовала себя виноватой. Может быть, и вправду не стоило настаивать? Подумаешь, выборы нового короля! Кто бы это ни оказался, во дворец Акаланте вскоре пришлют свежие новости вместе с подарками от преемника Торвальда. Нет никакой необходимости выбираться на сушу.

На сушу… Она сама удивилась, как легко и равнодушно подумала об этом, словно не было бесконечных дней и ночей, наполненных тоской по земной тверди, по воздуху и теплу огня, привычной еде и сухой одежде. Все это ощущалось чем-то приятным, но далеким от необходимости. Как изысканные яства, которые можно попробовать при случае, но простые любимые блюда ничуть не хуже.

Мать Море оказалась права, как и следовало ожидать. Джиад больше не чувствовала себя чужой в ее владениях. Вода приносила ей краски и запахи, вкусы и прикосновения, непривычные, но понятные и потрясающе интересные. Волны качали ласково, уверяя, что в их надежных терпеливых объятиях она в безопасности, а глубина манила ощущением родного дома, которое ни с чем не спутать, узнав его хоть раз.

— Прости…

Она уткнулась губами в твердое влажное плечо Алестара, не торопясь покидать кольцо сильных заботливых рук, почти с удовольствием растягивая прощание. И про себя подумала, что если он скажет еще слово против — будет легко и просто отменить эту поездку.

— Я никогда не стану держать тебя силой, — тихо ответил Алестар, словно прочитав ее мысли. — Но всегда буду ждать твоего возвращения. Море в твоей крови позовет тебя обратно, любовь моя. Не как пленницу, а как свое дитя. Плыви, Джиад. Насладись этим днем, и пусть он принесет тебе только радость.

— Я вернусь… — беспомощно повторила Джиад, чувствуя и смущение, и благодарность, и невероятную нежность за его доверие и уважение к ее свободе. — К тебе и к морю!

Мягко высвободившись, она торопливо поплыла к плоту, легко рассекая волны, которые будто сами подталкивали ее в нужном направлении. Неужели она когда-нибудь привыкнет и станет принимать это как должное? Как иреназе, которые с этим родились?

Добравшись до плота, она ухватилась за край, подтянулась и выбралась на гладкие, нагретым солнцем доски. Обернулась, помахала качающемуся в волнах медно-золотому пятну. Алестар махнул ей в ответ, а потом рыжина его волос пропала, вместо нее мелькнул роскошный блик серебряного хвоста — и волны опустели.

Четыре матроса, сидящие на другом краю плота, с восторгом уставились на ее грудь, облепленную тонкой шелковой туникой, и отвернулись, только когда Каррас на них рыкнул. Джиад немного помедлила, дождавшись, когда алахасец тоже отведет взгляд. Не из стыдливости — что там он у нее не видел? Просто нехорошо дразнить того, кто перестал быть любовником, но остался другом.

— Держи полотенце! — протянул ей Лилайн целое покрывало, которое Джиад набросила на плечи, не торопясь вытираться.

Ее одежда, заботливо приготовленная Каррасом, лежала на матросском сундучке в паре шагов, но Джиад с удивлением поняла, что натягивать чистые, сухие и теплые вещи ей не хочется. То есть надо бы, конечно, день ясный, но прохладный, однако теперь она понимала иреназе, которые всегда обходились одной туникой с поясом, да и то больше ради красоты и сословных различий. Тело, привыкшее к свободе, не хотело в плен даже самой лучшей ткани и замши. И вообще холод не доставлял ей таких неудобств, как раньше — еще одно приятное преимущество любви моря.

Быстро стянув мокрую тунику, неприятно липнущую к коже, она бросила ее на плот и подумала, что переодеваться больше не станет. Когда придет время возвращаться под воду, так и уплывет в земной одежде, а снимет ее уже дома. Дома…

Все-таки она вытерла волосы, которые уже почти достигали пояса. Расчесала их гребнем, позволив сохнуть дальше, и не торопясь натянула принесенные Лилайном вещи: полотняную рубашку с подштанниками, любимые замшевые штаны и куртку, пояс и сапоги. А потом протянула руку и, не веря своим глазам, взяла то, что лежало под вещами, прикрытое еще одним полотенцем. Ее клинки! Правый — длиннее, левый — немного короче. Парные клинки стража Малкависа, голубоватая узорчатая сталь, спрятанная в потертых кожаных ножнах, костяные рукояти с насечками…

— Лилайн… — прошептала она почти беззвучно одними губами. — Ты нашел их…

— Ну как я мог не найти часть твоей души? — усмехнулся наемник чуть грустной, но светлой улыбкой. — Ты же помнишь, оружие как жена — одни руки знать должно. Вытри волосы получше, а то ветер!